Орёл и змея
«Кто сражается с
чудовищами, тому следует остерегаться,
чтобы самому при этом не стать чудовищем. И
если ты долго
смотришь в бездну, то и бездна тоже смотрит в
тебя».
Ф.В. Ницше
***
На запотевшем стекле рука в
перчатке рисовала змею, обвивающую чашу. Капли, собравшиеся в углах рисунка,
стремительно стекали вниз. От этого рисунок приобретал зловещий, почти
мистический вид. Человек закончил свой рисунок и направился к выходу.
Прихрамывая, он прошёл мимо лежащей в центре комнаты женщины, ещё минуту назад
она кричала и возмущалась. Ему не было её жалко, во всём она виновата была
сама. Её больше не было на этой земле – теперь мир стал чуточку чище.
Он не воспользовался лифтом, спустился по
лестнице, выскользнул во двор. Закружилась голова. Он понимал, что ему нужно
бежать, скорее бежать от сюда. Свернул за угол дома, по тротуару пошёл прочь.
Он вдохнул морозный зимний воздух. Ему казалось, что глубокое дыхание успокоит
его бешено бьющееся сердце, потушит бушевавший внутри огонь. Как и в прошлый
раз, необъяснимая радость разрывала его изнутри, кровь яростно пульсировала в
висках. Зимние сумерки скрывали безумный блеск его глаз.
***
Алексей зашёл в квартиру, здесь было очень
душно и влажно. Туда-сюда сновали оперативники, эксперты и понятые. «Блин,
опять всё затопчут», - с досадой подумал он.
Алексей прошёл дальше по коридору в гостиную,
где домработница убитой и обнаружила труп хозяйки. В просторной комнате на
паркете лежала женщина лет пятидесяти, красивая, ухоженная – видно, что следила
за собой. Она была в домашнем шёлковом халате, волосы были замотаны в банное
полотенце. С левой стороны груди и немного под телом чернела кровь, рядом лежал
кухонный нож. Чуть дальше стоял журнальный столик, на нём находился разнос с
чайной парой, булочки и перевёрнутая вазочка с джемом – видимо отсюда
преступник и взял нож.
- Один удар – точно в сердце, - рядом раздался
голос помощника Алексея, капитана Скворцова.
- Привет, Паша! – они пожали друг другу руки,
- Давно здесь?
- А, почти с самого начала! Вон видишь, -
Павел показал на запотевшее стекло одного из окон. Там была нарисована уже еле
заметная змея, - Если бы я здесь вовремя не появился, опера бы уже давно
проветрили всё. Фиг бы потом это убийство связали с предыдущими.
- А чего тут так душно и запотело всё?
- А! Ды-к, это у домработницы вода выкипела.
Она забыла, что кастрюлю поставила, сама в магазин в соседнем доме побежала. А
хозяйка в это время ванну принимала. Домработница пришла, а тут вот… Сказала,
что минут пятнадцать отсутствовала.
- Ты думаешь, за это время полдома запотеть
может?
- Ну, во-первых, не полдома, а только кухня и
гостиная – они напротив друг друга. Во-вторых, майор, ты эту кастрюлю не видел!
Там целая цистерна! Она собиралась холодец варить к приезду дочери хозяйки. Она
должна завтра приехать…
- Да, уж… Ехала в гости к матери, а попала на
похороны… - задумчиво произнёс Алексей, - Так что? Думаешь, это всё-таки наш
маньяк?
- А кто ещё? Первое: змея на стекле. Второе:
женщина эта владелица частной гинекологической клиники. Предыдущие трое тоже
медики: акушерка, главврач клиники пластической хирургии и ещё хирург из
районной больницы. Третье: Точный удар в сердце, правда, кухонным ножом. Ну,
кто его знает, может, у него скальпели закончились, а, может, просто быстрее
было схватить его со стола. Четвёртое: никаких следов.
- И, конечно, никто ничего не слышал.
- Ну, пока не знаю, ребята ещё работают. Я
пойду, поговорю с домработницей.
Алексей ничего не ответил, он пошёл сам
осмотреть всё в квартире. Но действительно следов практически не было.
Единственное, что он нашёл возле ножки дивана в гостиной, это только небольшую
запонку из белого металла с изображением орла, держащего в лапах щит и меч. На
щите была изображена извивающаяся змея. Сверху гравировка была покрыта синей
глазурью. Как будто ручная работа – такую в магазине не найдёшь. И, по всей
видимости, она была достаточно дорогой. Но её мог здесь обронить кто угодно,
учитывая статус хозяйки дома.
***
После четвёртого убийства прошло около двух
недель. Майору удалось выяснить, что найденная им запонка не могла принадлежать
никому из гостей убитой, т.к. последний мужчина в этот дом заходил примерно за
месяц до убийства, а домработница убирается в квартире два раза в неделю. Так
что она в любом случае уже бы её обнаружила, значит, потеря, скорее всего,
принадлежала убийце. Но кто он? Алексей обратился за помощью к одному своему
хорошо знакомому эксперту Сан Санычу. В своё время он воевал в дружественных
странах. Он-то и сообщил Алексею, но не официально, что такими знаками отличия
награждали особые подразделения, которые несли службу, например, в Анголе. По
словам эксперта, гравировка похожа на один из гербов спецподразделения, скажем
так, военных врачей. Это люди, которые спасали солдат после боевых действий, но
в случае необходимости могли сами осуществлять военные операции. Это была, конечно,
удивительная находка и даже была бы серьёзной уликой, но никто Алексею не
скажет имён этих людей и, вообще, будут отрицать всякое возможное существование
такого подразделения. Но в любом случае у него теперь был примерный портрет
убийцы: военный врач, профи своего дела, великолепно знает анатомию и военное
дело. Ещё он хромал – это выяснилось тоже не так давно – один свидетель видел,
как хромой мужчина выходил из подъезда владелицы клиники примерно в то время,
когда было совершено убийство. Это уже не мало, учитывая, что на предыдущих
местах преступлений он не оставил ни одной улики.
Пожалуй, это было всё, что он смог узнать и,
возможно, преступления так и остались бы не раскрытыми. Но, как часто бывает,
случай решает исход даже самых запутанных дел.
***
Алексей решил наведаться в больницу, где
главным врачом работал бывший муж убитой, чтобы поговорить с ним, так как
находился в тупике и очень надеялся на помощь главврача. Майор прогуливался по
просторным светлым коридорам больницы, ожидая, когда освободиться врач. Он
остановился возле окна за огромной пальмой. Мимо него, прихрамывая, прошёл
широкоплечий высокий человек в халате. В ярких лучах февральского солнца от его
белоснежного халата исходил яркий, как будто неземной свет. У него было приятное
гладко выбритое лицо, тёмные, местами поседевшие волосы. На вид ему было
примерно пятьдесят лет, на бейдже значилось: «Зам. Главного врача Орлов
Александр Викторович». «Хромает»,- подумал Алексей. Ему уже не нужно было ни с
кем говорить, теперь он знал, где искать. За двое суток ему многое удалось
выяснить про этого врача: Орлов был близким другом мужа убитой, они вместе
служили в Афганистане, Анголе, потом была Чечня. В Анголе был ранен в правую
ногу, с тех пор хромал. Со всех сторон характеризовался положительно, ни один
раз был награждён, причём, и за ангольские операции тоже. В мирное время
работал хирургом в разных клиниках, часто участвовал в конференциях,
посвящённых проблемам детской смертности, абортам и прочему. По свидетельствам,
всегда очень сдержан, спокоен и очень любит свою работу. Не смотря на всё это,
Алексей был почти на все сто уверен, что маньяк и он это одно и то же лицо. У
него не было алиби ни на одно из убийств, он обладал достаточной физической
силой, хорошо знал анатомию и прочее. Одно не понятно – зачем ему это? Зачем
врачу убивать своих коллег? Алексей понимал, что доказать его вину он вряд ли
сможет, у него были только косвенные улики. Но он всё же вызвал Орлова к себе в
кабинет и решил задать мучавший его вопрос.
***
Сумерки уже легли на зимний город, когда в
дверь кабинета постучались. Алексей, что-то писавший до этого в тетради, поднял
голову, дверь открылась, на пороге стоял Александр Викторович, спокойный,
невозмутимый. Поздоровались, врач сел на стул рядом со столом следователя. Они
несколько секунд смотрели друг другу в глаза, потом Алексей открыл верхний ящик
стола, достал оттуда запонку и выложил её на стол перед врачом.
- Зачем? – спросил Алексей. У него не было ни
злости, ни ненависти, только непонимание.
Врач спокойно смотрел на него. Он ни отрицал,
ни кричал, что его обвиняют чёрт знает в чём – ничего, что ожидал Алексей.
- Врач – больше, чем просто человек, -
улыбнулся Орлов, чуть блеснули его большие карие глаза, - Он должен нести
ответственность за тех, кто доверил ему жизнь. Люди, убийство которых Вы
расследуете, об этом просто забыли.
- Да? И что же они сделали? Что сделала жена
Вашего друга? А старая акушерка?
- Я выбрал их не потому, что они мне лично не
нравились. А потому что не заслуживали звания врача. Акушерка была слишком
стара и делала недопустимые ошибки, но уходить она не желала. Ей, видите ли,
мало было пенсии. А то, что из-за неё гибли или рождались калеками дети, её не
волновало. Главврач отлично знал, что материалы, которые использовались в его
клинике, могли вызывать не только аллергические реакции, но и приводить к
летальному исходу. Вы думаете, его это волновало? – с каждым словом его голос
становился всё громче и твёрже, - Или, как Вы выразились, жена моего друга,
прикрывала врачишек из своей клиники, которые изуродовали ни одну детскую и
материнскую судьбу! Я, собственно, не хотел её убивать. Просил только, чтобы
она сама пошла в полицию. Но ей были дороже деньги и репутация! Она стала
кричать, кидаться на меня и выгонять. У меня не было другого выхода, кроме, как
успокоить её навсегда. А я не жалею! Ей же было всё равно, что, двое из детей,
что родились за год в её больнице, уже никогда не смогут ходить! А трое уже
давно сгнили в земле! А ведь их можно было ещё спасти!
Алексей видел, какой яростью наливаются его
глаза, как неистово он начал вдыхать и выдыхать воздух. Майор перебил его
рассказ, надеясь, охладить его пыл:
- Вы были ни на одной войне, и знаете, что
смерть не несёт ничего, кроме боли и горя! Неужели Вы, человек, знающий цену
жизни, не смогли найти другой выход, кроме как убийство?!
- Искал, - уже спокойнее сказал Орлов, - я
много раз пытался привлечь внимание общественности и, собственно, ваших коллег
к этому. Но ни выступления на конференциях, на телевиденье или даже заявления в
прокуратуру не давали результатов. Полное равнодушие! Пол-но-е! А может взятки.
И я просто понял, что кто-то должен исправлять наши общие ошибки, пусть то
будет халатность, безразличие или алчность. Но кто-то должен был… Мне не жалко
их!
Он снова напрягся, вытянулся, как струна, и,
смотря, прямо в глаза следователю продолжал:
- Да, я совершенно ни о чём не жалею! Кто-то
должен жертвовать собой ради дальнейшей жизни людей… Может, человечество
когда-нибудь поймёт, что оно скорее погибнет от своих пороков, грязи,
равнодушия, чем от инопланетного вторжения или глобального потепления! Человек,
поклявшийся однажды спасать жизни других, не может, не имеет права своей целью
выбирать наживу! Я их не убил, а просто избавил человечество от смертоносных
паразитов!
- Но чем же Вы лучше них? Ведь Вы тоже убийца!
- Убийца? – врач резко выдохнул, сжал кулаки
так, что побелели костяшки, - Убийца? О! Вы, кажется, меня совершенно не
слышите или не хотите понять! Хотя мне этого от Вас не нужно! Пусть для Вас и
таких, как Вы, я буду убийцей! Возможно, когда-нибудь вы измените своё мнение!
Возможно, поймёте, что иногда лучше сбросить первым в бездну того, кто вас
ведёт туда медленно, но верно!
Бледная полная луна стала заглядывать в окно.
Орлов взглянул на неё и вдруг громко засмеялся:
- Какие же вы все глупцы! Не видите очевидных
вещей! Как же вы ещё слепы! Придёт время, придёт, тогда вы увидите, КТО был
прав!
***
Алексей стоял перед окном своего кабинета,
смотрел как, кружась в лунном свете, падает снег. Он долго думал над этим
разговором. Он начинал понимать, почему этот врач выбрал именно такой путь.
Этот человек умел идти до конца и, возможно, он не мог добиться, чтобы их,
выгнали с работы, судили... Он был один против целой системы материальных
ценностей, которые стали целью жизни подавляющего большинства людей. И он
решил, что никто, кроме него не изменит этого. Для него было смыслом – думать о
том, что будет завтра и как будут жить наши дети и будут ли жить вообще.
Возможно, если бы пять лет назад, он, Алексей, запретил делать аборт жене, они
могли бы сейчас быть вместе, и у них был бы сын или дочь. Но тогда это казалось
безумием - какие дети? Нужно зарабатывать деньги, делать карьеру, жить в своё
удовольствие… Безумие? Алексею вдруг вспомнилась цитата кого точно, он не
помнил: «Безумие единиц – исключение, а безумие целых групп, партий, народов,
времён – правило». Так, может, это все они безумны, а не он? Они все живут так,
как будто после них никого уже не будет; так, как будто завтрашний день никогда
не настанет; так, как будто кроме самого себя и своих прихотей нет ничего. Так,
кто же безумец? Кто чудовище?
Список песен: Безумие
